Перековать «Днепры» и «Уралы»!

Пик переделки отечественных мотоциклов приходится на начало-середину 90-х. Причин тому несколько и первейшая из них — недостаток финансов у молодежи, желающей приобрести «железного коня». Кое-кто неплохо зарабатывал, перепродавая купленные по дешевке «моторы». Это породило легендарное явление: сотни молодых людей разъезжали по забытым Богом деревням, скупая подешевле стоящие в деревенских сараях мотоциклы, причем попадались и те самые трофейные* немецкие машины, и даже те самые старые ленд-лизовые «Харлеи»! Но больше всего, естественно, было отечественных, причем существовали определенные «ранговые» градации мотоциклов. В большем почете у «серьезных» «рокеров» были более мощные(но тяжелые) «Днепры» и «Уралы», что же касается мотоциклов вроде «Ява» и «Иж», то их частенько прибретали безгаражные наездники, потому что, в отличие от «Днепра», упираясь, надрываясь, но кое-как было возможно опускать и поднимать по лестнице полтораста «явских» кило. В наш спортивный магазин их привозили регулярно и я помню, как за исключением одного образца остальные даже не распаковывали из больших деревянных ящиков. Стоили импортные «Явы» недешево(в 80-е цена на «новые» модели перевалила за 1000 «брежневских» рублей), да и уступали «Днепрам» в мощности. Также менее мощные «Ижи» стоили дешевле, но их владельцы старались потом сбыть с рук свои «не очень престижные» машины. До сих пор подержанные «Ижи» часто покупают для обучения езде на мотоцикле или от действительно отчаянной нехватки денег при яростном желании иметь хоть какой-то мотоцикл!

Некоторые из найденных в провинции «железных коней» приходилось частично восстанавливать, однако, зачастую, практически все время стоя в сараях, мотоциклы находились во вполне пристойном состоянии, так что дальнейшие переделки касались либо каких-то индивидуальных конструктивно-ходовых замороков, либо преследовали дизайнерские цели. До сих пор достаточно любителей торчать всю зиму в гараже, работая в поте лица над превращением «Урала» в «чоппер», применяя также и художественные таланты для создания оригинальных рисунков на мотоциклах, не говоря уже просто о внешнем виде! В старом, печально известном, баре «Яма»(бывшем еще до строительства Третьего Кольца, на углу Беговой и Нижней Масловки) возле барной стойки даже лет пять назад частенько можно было видеть объявления с расценками, вроде «Хромирую детали» и т.п. Сейчас для таких объявлений есть еще и Интернет.

Что же касается «классики» байкерства — больших, мощных и блестящих мотоциклов «Харлей-Дэвидсон», то их в то далекое время не мог себе позволить практически никто**. Речь вообще не могла идти о свободной продаже, они, как и «капиталистические» иномарки просто не импортировались. В 80-е в Москве уже были эти большие, хромированные и дорогие мотоциклы, но принадлежали они явно не простым «рокерам», их количество исчислялось поединично, да и стоили они бешеных денег. К тому же о фирменном сервисе нельзя было и мечтать! С развитием бизнеса в нашей стране, вместе с автомобилями, с Востока стали поступать японские мотоциклы, которые, впрочем, тоже были далеко не всем по карману. В то же самое время в США, например, количество японских «железных коней» неоднократно превысило количество «Харлеев», не говоря уже о сети фирменного обслуживания. Интересно, что в «развитых» странах более дешевые «японцы» вообще здорово теснят престижных, но более дорогих «Харлеев»: например, в классике «мото»-кино, трилогии «Безумный Макс»(1979, 1981 и 1995 гг., Австралия, хотя фильм выпущен американской компанией) нет практически ни одного «Харлея», сплошь «Хонды» да «Кавасаки»! Но нашим отечественным «рокерам» было не до этих мелочей. Денег на импорт у большинства не было все равно.

Импорт идеологии.

Первейшим врагом «рокеров», а затем байкеров был, естественно, официоз. Полярность была стопроцентной, причем интересно то, что и «рокеры», и комсомольские работники смотрели одни и те же фильмы, читали одни и те же статьи из цикла «их нравы» и слушали одни и те же вражьи радиоголоса. Интересно то, что просмотрев «капиталистический» фильм, чиновники — противники «рокеров» — громили «гнилое» «рокерское» содержание с тех же позиций, с каких лживая американская пресса поливала грязью тех же своих собственных «Hell’s Angels» или «Bandidos». Сказывался социальный заказ и голливудский, заведомо лживый, взгляд в социалистических устах как-то переставал быть лживым, если надо было обосновать «отрицательность» явления. «Комсомолка», «МК» и даже «Крокодил», описывая наших рокеров, приводили в качестве примера «голливудский» образчик: «они», мол, там, одевшись в дранье, отрастивши длинные немытые патлы, ездят на мотоциклах, сшибают прохожих, грабят, убивают, напившись спиртного, обколовшись наркотиков… и вообще «они» — бандиты на «Харлеях», а вы им подражаете! И в таком духе. Ну, само собой, опять вспоминалась езда без шлемов, без глушителей(хотя эта «мода» довольно быстро прошла), говорилось об аморальности и большой аварийности «неправильных» мотоциклистов.

К слову об аварийности. Случалось иногда и так, что нервные и агрессивные автовладельцы, для которых вид «рокера» был чуть ли не плевком в душу, специально «притирали», подрезали а то и просто сбивали автомашинами мотоциклистов, не делая исключений и для мотоциклистов с пассажирами, и для девушек. Более того, случались разбойные нападения на «рокеров» с целью отнять мотоцикл, раскурочить его, а владельцу начистить физию. Одного моего знакомого за сотню километров от Москвы местные гопники подловили у местного магазина, здорово отделали, ножом порезали куртку и лицо, а в довершение отобрали мотоцикл. Вернувшись с десятком ребят, пострадавший нашел обидчиков, причем те стали грозить охотничьим ружьем, если «волосатые» не уберутся. Кончилось все тем, что скандал привлек внимание местной милиции, она-то и нашла мотоцикл, который был уже к тому времени продан и частично даже разобран и поврежден. Да и то, получил его хозяин только через месяц. Местные же, уверен, отделались какой-нибудь чепухой.

В отечественном кино именно «рокеров» почти не показывали кроме нескольких просветительско-молодежных картин из той же серии, что и какая-нибудь «Авария, дочь мента». Практически всегда образ «неформала на мотоцикле» был негативным: герой, как правило, попадал в нехорошую компанию и склонялся к преступлениям уголовным элементом или какими-то сомнительными дельцами, которые поначалу были негативным образом кооператоров, бывших фарцовщиков.

В силу того, что в Советском Союзе не было такого жесткого противостояния байкеров и общества, давление на «рокеров», как и на «металлистов» имело своеобразный «детско-садовский» оттенок: извращенный гротескный образ «рокера» подавался обывателю как пример «скатывания по наклонной», что несовместимо с моральным обликом строителя коммунизма. Отсюда все те же выволочки на комсомольских собраниях, лишения стипендий, постановка на милицейский учет, завал на экзаменах, отправка в армию. А иногда и в колонию.

Серьезным препятствием был не сразу отмененный андроповский закон о тунеядстве, как и гораздо более строгий институт прописки, которые препятствовали «свободному» перемещению мотонаездников по стране, как это могли свободно и подолгу делать американские байкеры. Поэтому реальность вносила свои коррективы: как и практически все, «рокерство» среди большинства «диких» мотоциклистов было простым увлечением, связанным с техникой, хулиганистой и относительной свободой поблизости от места работы или учебы. Советская идеология во всех аспектах жизни гражданина СССР предусматривала некоторую оседлость, привязку к дому, семье, работе, милицейский учет и контроль, наконец.

Как и у «металлистов», срабатывал фактор «модности» быть «рокером», происходил хулиганский выброс «пара» от резко наступившей «свободы». Может быть, именно поэтому и «рокеры», и после — байкеры, пребывали и пребывают поныне в относительной безвестности, как бы на отшибе общества, куда заглядывать стоит только по крайней необходимости, но не с вальяжными экскурсионными целями. И дело не в заговоре СМИ, не в игнорировании байкеров телевизионщиками. Этому явлению никто и никогда, по большому счету, не придавал серьезного внимания. «Рокерство» было так же безобидно, как политические анекдоты, «рокеры» были способны на какие-то социальные разрушения и изменения только заодно со всем советским народом. В полном соответствии с социалистической законностью, если не считать отдельные, не систематические, правонарушения.

«Рокеры» в СССР никогда не стали бы outlaws, «отверженными» именно в том смысле, в каком это понятие освещалось в США. Как ни крути, но подавляющее большинство «рокеров» являлось относительно домашними людьми, выросшими внутри системы, которая безоговорочно считала эту страну лучшей в мире, детство — счастливым, дефицит — временными проблемами, а человека — обреченным на запрограммированную жизнь с детством, школой, армией, работой до старости, борьбой за мир, заслуженной старостью и тихой смертью. И вечной памятью. Каждый человек воспитывался с осознанием правильности такой жизни и был к ней готов. Никто не рождался в подворотне или на улице. По этой же причине у нас нет и теперь настоящих панков, например — они не родились на асфальте. Так что «рокеры» не «сбивались в банды», как загнивающие американские байкеры, а «объединялись в неформальные объединения» просто по совпадению сферы интересов и способов проведения досуга. С полным осознанием социалистического будущего, как и все советские люди, которыми сразу же становились на сдаче экзаменов, например. И никаких «отверженых», как и никаких революций.